Розы и шипы. 2ая и 3я части

….- Ну, что ты всё молчишь ! Скажи хоть, что — нибудь, ведь я верно говорю ?! — возмущенно оскорбляется она моим молчанием.

— Ну, очевидно верно, как по другому — немного улыбаюсь я ей тёплой, практически дружественной ухмылкой.

— Почему же ты тогда молчишь, когда я разговариваю с тобой ! — глас её начинает обиженно дрожать.

Я смотрю на неё, покручивая бокал в руке, рассеянно любуясь отблесками играющего в нём красноватого вина.

Как разъяснить ей, ещё только начавшей самостоятельную жизнь, что я просто любуюсь ею, этим вечерком, этим загадочно мерцающим вином в бокале, наслаждаюсь полумраком и что мы с ней только вдвоём, что рядом нет нескончаемой суеты марионеток, считающих себя личностями.

Как мне разъяснить ей, что можно услаждаться каждым движением пока ещё девичьего, но уже женственного тела.

И даже то, что она механично пробует играть по общим правилам я прощаю ей, — в ней этого меньше, чем в других !

Даже застенчивая надежда, что она просто начнёт впитывать этот полумрак и одиночество в микрокосме уютной квартиры, так же неразговорчиво как я, кое-где в глубине моего сознания тихонько греет мне душу.

Пройдёт время и может быть она поймёт пустоту фраз и всю никчёмность трепотни этого нескончаемого театра масок.

Но врят ли она сумеет это осознать на данный момент и даже разъяснять это ей не охото — пусть живойёт в счастливом неведеньи !

Но нужно подыграть девченке — она и так жутко испугана и напряженна своим поступком, одна в квартире с практически незнакомым мужиком — и я начинаю разговор, рассказываю смешные рассказы, смешные случаи, анонсы из этого текучего, а больше беспокойного мира — я прошёл эту школу обезьяних ужимок, я обходителен и корректен, я сама галантность, я в этом даже не участвую лично — все шаблоны уже издавна отработанны, я даю ей возможность ощутить себя комфортабельно — эмансипе рассуждающей на высочайшие и отвлечённые темы, за которой по шаблонной принятой в обществе схеме, прекрасно и великодушно ухаживает половозрелый, подающий огромные надежды многообещающий самец, которого она собственной красотой, разумом, притягательностью, и другими непременно очень ценными в современном развитом обществе свойствами держит около себя.

Я даже преданно-восхищенно ( с лёгкой ленцой неторопливости благородства ), гляжу ей в глаза, чтоб её иллюзия не только лишь власти нужно мной, но что более принципиально для неё стабильности этой власти была полной.

Я даю ей это, чтоб её поведенческие программки сидящие у неё глубоко в подкорке, получили то, что им нужно и наконец выполнив своё назначение, закончили ( хоть на куцее время ) работать и отпустили её.

Она равномерно замолкает — ведь её задачка в охмурении этого самца и загнания его в стойло публичных норм, обеспечивающих ей её личное выживание выполнена — он покорён и всецело служит ей — вон как преданно глядит в глаза, готовый выполнить хоть какое желание.

Она расслабляется, начинает как и я впитывать бытиё вокруг, вот уже услаждается каждой деталью света, полутени, звучания музыки, сейчас уже моих движений — и вдруг осознает, что всё это маска — насаженая мной, чтоб мои 100 килограмм мяса и костей не казались ужасными её 60.

Волна гнева и праведного негодования начинает подыматься в ней —

Я замечаю её и сожалеюще ( вот ты и повзрослела девченка — у неплохого учителя и ученик стремительно обучается ), улыбаюсь ей, готовый через минутку улетучиться из эпицентра рождающегося вулкана, на дальний и солнечный Марс, где я обычно и обитаю.

— Для чего ты так ???! — неверяще, дрожа ресничками, глядит она в глубь моих глаз, ещё сомневаясь в верности собственной гипотезы.

— Ты сама этого желала — для тебя это было нужно — просто отвечаю я.

Она прогоняет в памяти, весь ход вечера и замечает момент, который я зациклил, остановив предстоящее развитие событий.

— Но почему ты не ….?? — она мучительно багровеет, собственной замечательной алебастровой кожей .

— Не пользовался тобой ? Я не желал причинить для тебя боль.

— Врёшь ! — уверенно заявила она, скажи мне правду.

— Скажи ты любишь биться ?

— Биться ? — переспросила она — в каком смысле?

— Ну вот выходить на татами охватывать потного, здорового злого мужчины, с тупым бычьим взором — взор её немного затуманился от описанной картины — который всё это делает, как и другие потные злые здоровые мужчины последние две тыщи лет, одним и этим же десятком приёмов, ради того чтоб все лицезрели, что он эти 10 приёмов, один раз в состоянии сделать лучше, чем другие потные здоровые мужчины, но уже чуть-чуть старенькые и потому не очень злые. — свирепо окончил я.

— Ты что спятил — я же женщина — ошарашено заявила она — мне не положенно.

— Да ??! — недоверчиво протянул я, мастерски оглядывая её прикидывая сильные и слабенькие бойцовские стороны её тела.

— Ты что !!! — заметив мой взор, конвульсивно отодвинулась она — совершенно крейзи !

— Да так ничего — торопливо спрятав, глаза ответил я, всё таки успев отметить пару редчайших особенностей, и чтоб успокоить её выдал еще одну дозу откровенности о для себя, это всегда действует успокаивающе

— Я плясать люблю ! — с апломбом заявил я — вдвоём, — чисто механично добавил, проговорившись.

— Мы же сейчас плясали — непонимающе произнесла она.

— Я плясал — честно, как щенок баскервилей, смотря ей в глаза, потвердил я.

— А я что делала ! — сузила она свои прозрачные как северные озёра глаза.

Я молчал, ибо никчемно на данный момент открывать то, что она может осознать только сама,

— я боролась да ??? Даже в танце ! Как последние две тыщи лет, чтоб показать, что я борюсь лучше чем чуть-чуть старенькые, да

Жадная мужская слеза, заботливо храня, ресурсы моего тела сиротливо, выкатилась наружу, поглядела на собственных коллег по отражению собой мира в её очах — и отразив момент времени, где двое наконец сообразили друг дружку безо всяких следов пропала, прокатившись маленьким бегом по моей коже. Она знала своё место — мир еще лучше отражается в слезинках осознания правды дамских очах — в особенности на таких длинноватых и лохматых ресничках как у неё.

Часть 3-ая «Сладкая пытка».

— Ага!! если я не буду с тобой биться, то … — она снова, побагровела до концов ушей, даже мягенькие бархатистые мочки и те стали насыщенно пунцовыми, даже на расстоянии пахнув в лицо жаром жгучей консистенции гнева и стыда, перемешанного с отчаянным ритмом сумашедше бьющегося девичьего сердца.

— Ну почему, совсем необязательно — рассеянно увидел я, гадая когда окажусь за дверцей — прямо на данный момент либо через минутку, уже сконцентрированно вспоминая, в чём пришёл и что где положил, чтоб позже не махать нагими руками на морозе, а на улице не май месяц, меж иным, не май и как гласил Бендер — «это не Рио-де-Жанейро», а столица деревень чёрт бы её подрал, совместно с её солнечным летом !

— Ты что — ИЗВРАЩЕНЕЦ ?! …- как будто стршную тайну с грифом «полностью секретно — застрелиться перед чтением», выдохнула она мне жарким шепотом, взором округлившимися глаз, напряжённо нагибая свою лебединую шейку, чтоб заглянуть в мой опущенный, погружённый в себя взор.

«Какие у неё всё таки прозрачные, глубочайшие глаза… нет в сероватых очах есть что-то определённо чаруещее, на их можно просто часами медитировать, еще круче чем на что-либо» — поразмыслил я, а вслух произнес, чисто механично —

— ну…. всё относительно… … а доставить друг дружке наслаждение без раскаяния( я специально не стал произносить «ублажать» либо «обожать», чтоб не вводить её в заблуждение ), есть сотки методов.

— Но как ты можешь… — пораженно воскрикнула она ошарашено смотря на меня, с расширенными, как у «поплывшего» нарка зрачками.

— Для близкого человека — просто !!! — уверенно ответил я — ….ну и он обычно в долгу не остаётся, — добавил чисто механично — нет эта белоснежная кожа — просто волшебство какое-то !!! — она снова стала похожа на пунцовую розу, а приоткрывшиеся сочные губки, с непонятно откуда взявшимися на их бисеринками пота, ненавязчиво качнули меня и мир вокруг стал плавненько исчезать в ватной дымке. Барахтаясь, как неоперившийся подранок в этом вязком тумане, всасывающем последние капли и без того на всё уже издавна согласного рассудка, и уже по опыту зная, чем всё это может кончиться и какой сволочью я позже буду себя ощущать, (а сломанной куколке, ещё вчера уверенной в собственной исключительности я вообщем не центр психической реабилитации ), начинаю по способности без ломки мебели и грохота ( что с моей комплекцией совсем не такая обычная задачка ),в стиле «а-ля ниндзя» в окружении, по стеночке, по стеночке ретироваться, к священному выходу из этой гормональной ловушки природы на Homo Sancties. Дверь становится, временами выныривая из тумана, с каждым конвульсивным движением, плавненько кружась и раскачиваясь всё поближе и поближе, спасительная свобода уже стал чуть осязаемо ощущаться запах свежести — так пахнет для мужчины свобода, но ….

Но недаром аквалангистов учат, не делать конвульсивных движений в воде рядом с хищниками — предстоящее уже не зависит не от меня не от неё. Одним скользящим движением ( чёрт! — может она сокрытая ниндзя ??! ), этот полуребёнок оказывается прижавшимся ко мне и уже требовательно, ухватив меня за лацканы целится в меня некий собственной супертирадой всех времён и народов в соло-исполнениии.

-Ай спасибо! Ай молодца! — да наилучшего ты не была в состоянии сделать для мужчины — конвульсивно вцепившееся в одежку руки отрезвляют круче ледяного душа, сейчас когда от меня собираются что-то добиваться, я собран и ясен рассудком, как Будда на горе Будды, в денек Буддостояния.

Бластеры моих соколячих, кошачьих также просто дышащих прохладным энтузиазмом энтомолога к миру насекомых, глаз просто и незайтеливо систематизируют агрессора, на всех доступных мне уровнях и измерениях, непринуждённо накачиваясь при всем этом всеми известными ( и неведомыми ! ), мне видами, гибельных для клеточных форм жизни, излучений и частиц, пока ещё сдерживая этот рождающийся смертоносный вихрь, чтоб если вдарить, то без всяких там дилетантств, типа контрольного пинка в голову.

Но реальная дама, даже в девичестве — сердечное существо — одномоментно всё поймала и ослабив хватку, походя забыв сногшибательную тираду, с невинным взором, доверчиво прикорнувшего к материнской груди, малыша, трепетно дрожа от кончиков ресниц, до кончиков ногтей, привстав на эти самые дрожащие кончики, вся вытянувшись как одна умопомрачительная жива струна, бесстрашно вдвинулась на полный экран, в сетку прицела, моих полыхающих хаосом бластеров и выдала 6×10 — — если я не буду биться с тобой, то останусь девственницей ???

На этот полностью идиотический вопрос, имеющийся против всех правил логики, физики и всех других вроде не самых идиотических наук, я мог только прохрипеть, старательно цепляясь из последних сил, наточенными когтями, полностью ЧУЖОГО ( ! ) голоса, за края обрыва на котором мы стояли —

— ЕСЛИ Стопроцентно подчинишься мне…

Пристально смотря мне в глаза, она, помедлив, кивнула

— Отлично! я ТВОЯ — делай что хочешь, но помни — ты обещал!!! — звонко и даже торжественно, как будто брала среди прихожей, в очевидцы многочисленную массу богов, духов и прочую живность в радиусе ближайших трёх-четырёх парсеков, прозвенела она и расслабленно, чуть не засыпая, жарким воском совсем, растаяла в моих объятьях (??!), склонив свою голову мне на грудь, немного вжавшись, замерев там.

Потрясённый, я некое время просто стоял, механично лаского, по отечески, гладя волосы на её голове и затылке.

В голове было полностью пусто, не одной мысли просто не было — этот мираж просто не воспринимался реально какое-то время.

Мягко запрокинув её голову и лаского поцеловав её в лоб, так и не дождавшись, когда она поглядит мне в глаза, какое-то время я просто любовался красотой её конфузливого смущения. Склонившись к её по детски мягенькому ушку, я как кающийся грешник на исповеди шепнул ей …

— Знаешь мужчине время от времени бывает очень тяжело сдерживать свои животные инстикты… и если ты начнешь хоть в чём-то сопротивляться мне… либо отказывать в чём-то… я не желаю ощущать, позже себя сволочью понимаешь?

Она, поражённая этим откровением, подняла на меня собственный увлажнившийся взор, реснички её дрожали — Да… естественно…. …понимаю.

Чёрт как сильны всё-таки шаблоны мозга, она соврала мне, она СОВРАЛА !!! — мой мозг испуганно заметался под черепной коробкой с каждым ударом крови наливаясь отчаянной злобой загнанного в угол хищника. Красноватая пелена начала плавненько стекать сверху вниз, окрашивая мир в красноватое, прячась совместно с ней !!! от меня в этом красноватом мареве.

— Тыыыы — прорычал я, удержав испуганно обвисшее тельце в моих руках ( если б она дёрнулась я бы просто отшвырнул её от греха подальше и ушёл ) а так я всё еще пробовал… пробовал… условиться даже не столько с ней, сколько с раздвоенной собственной сущностью.

— не понимаешшшь…. — тихий кошмар разрастался в карельских озёрах её глаз, и я стал ощущать себя основным персонажем улицы Недовязанных на наиблежайшие две пятилетки, уже чувствуя как раскрывается мой взгляд на мириадах постеров, шутеров и просто служебных ориентировок, я сделал нечеловеческое ( как всё-таки отлично время от времени не быть человеком ! ), усилие и поглядел на мир другими очами за ориентир в этом хаосе взяв её взор, даже воспоминание этого взора, сделав его своим кагинава, якорем-кошкой.

В мозгу прояснилось — сероватые глаза — это так прохладно и расслабленно, в особенности если в для тебя плещет, норовясь перелиться, через глазницы, хаос.

Всё в очередной раз скакнуло, сжалось и прыгнуло назад, синхронизировав размеры снутри и снаружи ничтожного черепа.

Я осторожно разжал, всё что можно было разжать не ломая, в границах досягаемости и просто, как гид в Эрмитаже, дружественно произнес

— Всё до боли просто либо ты сейчас моя послушливая девченка либо завтра ты проклянёшь то, что было сейчас, разочаровавшись сама и разочаровав меня.

— Мы уже дали обещание друг дружке, что для тебя ещё нужно ! — отчаянно кликнула она мне в лицо.

— Мы ? — друг дружке ??? — с лёгкой драматичностью спросил я её, ощущая как …в этот момент, удивлённо и неверяще затрепетали наши нити.

— ТЫ !!! — СУМАШЕДШИЙ !!! — яростно и НЕВЕРЯЩЕ обвинила она меня, в то же время заворочавшись в моих объятьях, с удивлением нашла, что она в их Полностью свободна, и вдумчиво закончила в их суетится.

— Тебя это волнует ??? — заинтригованно поинтересовался, с удовольствием, похоже, каждой собственной клеточкой упиваясь экстазом рождающегося момента нового мира.

— Знаешь, а ведь наверняка нет ?! — отстраненно ( ! ) удивившись, ответила она, кв искренности и взаимопонимания нежно ослепив меня своим улыбающимся МНЕ ( ! ) просветлённым взглядом.

— так что ТЫ ответишь МНЕ — осторожно, стараясь не делать резких движений, спросил я её. Она оценивающе ( &&&&! ), и здесь же осознав свою ошибку, доверчиво прильнув к моей груди, снизу ввысь исподлобья восхищённо, счастливо-удовлетворённо зарываясь в мою грудь, робко-утвердительно спросила

— Ты ведь будешь моим папочкой ? — я потрясённо механически кивнул.

Поворочавшись на моей груди и чувствуя, что исключительно в неё зарыться не достаточно, она каким то непостижимым образом лаского распяла ( чёрт, наверняка быть Христом не так плохо ! ), меня неуверенно и испытыюще прикасаясь и совсем естественно устраиваясь, не только лишь у меня на груди и животике, да и еще, Еще ниже, мягко и напористо продолжая зарываться и распинать моё тело, бугристости и выпуклости моего тела, возникшие в итоге этого процесса, она как проф малыш, нерасторопно по-хозяйски расположила во впадинах собственного тела, подняв на меня полностью невинный и наивный вопросительный взор она пролепетала непослушливыми изогнутыми лепестками ? ( хотя я точно помню, что это были пухлые створки ! ), губ, сразу сконцентрированно пытаясь через одежку, прильнуть к соску на моей груди ( что самое странноватое равномерно напористо добиваясь в этом, на вид безнадёжном предприятии, значимых фурроров — наверняка поэтому, что мой сосок, страшенно разбух и казалось вот-вот взорвётся ) и ласковой змейкой проскользнув ( моя уверенность, что брюки на мне плотно посиживают, улетучилась зыбучим утренним туманом ), к моему члену, ВЕСЬ ( ??! ), вобрав в свою ладонь деловито и естественно прильнув к нему, полуутвердительно невинно вопросив мня, что самое необычное заалев при всем этом только ушками…

— и мамочкой ?! — я почему-либо сходу ощутил неудержимое желание плодится и плодиться, заполнить весь мир такими малышками, окружив их всех собственной любовью и заботой, нисколечко не сомневаясь, что меня им хватит на всех, она ждя ответа подняла на меня собственный немного смущённый, но таковой ожидающий взор !

— И МАМОЧКОЙ !!! — как клятву Гиппократа выдохнул я, с юношества прошлый только убийцей молодых.

— Ты будешь для меня всем!!! — уверенно заявила она с счастливым апломбом, не знающего заморочек малыша — Да ???

— Да!!! — и я (мы?? — !!!) нисколечко не сомневались в этом